20 лет назад, 15 октября 2000 г., Александр Волков был избран первым Президентом Удмуртской Республики. Судьбе было угодно, за что ей отдельная благодарность, чтобы я провёл рядом с ним 14 лет. Наверное, самых ярких, драматичных и насыщенных в его и без того богатой на события биографии.
Перечитал свой текст, написанный для его последней книги. Добавить есть чего, но не сегодня
***
Я пришёл в пресс-службу Государственного Совета республики после того, как отгремел первый акт основных баталий, связанных с утверждением А.А.Волкова фактическим лидером Удмуртии.
[…]
Ельцинская эпоха закономерно воспроизводила основной сюжет и предвещала финал первого десятилетия советского государства: мы крушили советское наследие, со строительством «новой» («демократической») России как-то не ладилось, а что ладилось, то пугало и отвращало.
Словом, к 1999 г. у меня была своя версия приближающейся катастрофы, и я был удивлён и обрадован, когда услышал от будущего Президента, что пора восстанавливать сильное государство, что во главе угла в экономике, внутренней и внешней политике должны стоять национальные интересы, что государство не может жить без идеологии, живой и действенной основой которой в России может быть только патриотизм.
Так прояснились причины, по которым А.А.Волков активно поддерживал блок «Отечество – Вся Россия»: в нём собрались почти все сохранившиеся у власти государственники — выходцы из советских партийных и хозяйственных структур.
Это была понятная и близкая ему политическая и идеологическая среда, поскольку он сам принадлежал хронологически последней — самой молодой, только-только начавшей входить в силу — генерации руководителей советского образца. Тут сказалось всё — воспитание, образование, работа в системе Министерства среднего машиностроения, руководство регионом, более трёх четвертей промышленного потенциала которого сконцентрировано на предприятиях ОПК.
Когда критики упрекали молодого А.А.Волкова в том, что он ведёт себя как первый секретарь обкома КПСС, они были во многом правы. Но при этом умалчивали, что природа этого сходства коренится не столько в желании сосредоточить в своих руках власть, сколько в его готовности в атмосфере коллективной безответственности лично отвечать за происходящее.
Этим качеством отличались и лидеры ОВР, и лидеры противостоявшего ему «Единства». Разница была лишь в том, что первые намеревались проводить государственническую идеологию решительно и жёстко, а вторые осторожно и мягко.
Слияние ОВР и «Единства» в политическую партию «Единая Россия» и победа её лидера В.В.Путина на президентских выборах 2000 г. сделали курс на восстановление в стране сильной государственной власти официальным, хотя и не во всём и не всегда последовательным, и окончательно открыли перед А.А.Волковым возможность воплотить в жизнь всё то, что он хотел, но не сумел или не успел сделать до этого момента.
После истории с ОВР оппоненты какое-то время обвиняли Президента в политической мимикрии: то он коммунист, то ельцинист, то сторонник блока Лужкова-Примакова, то соратник Путина. А он был и остаётся государственником, который в нашей квазиполитической системе просто спасал право и возможность воплотить в масштабах республики свои представления о дóлжном, свою модель мира.
При этом замечательно, что эта модель и напор, с которым он перекраивал реальность, не сильно зависели ни от политической конъюнктуры, ни от поведения федеральной власти. Они менялись под давлением внешних и внутренних обстоятельств. А он грамотно и умело использовал её в своих целях.
***
Когда я начал это понимать, то перестал удивляться тому, что Президент постоянно работает на опережение: раз за разом угадывает те направления развития республики, которые лишь завтра, а то и послезавтра откроет для себя федеральная власть.
Он намного раньше федерального центра начал восстанавливать сельское хозяйство. Причём не только как узко понятую «сферу производства», а как сельский образ жизни, как единый социально-экономический комплекс, который в перспективе сформирует среду и уровень жизни, способные конкурировать с городскими.
Понятно, что это задача не одного десятилетия. Но как ни крути, а уже сегодня городской житель может позавидовать большинству построенных им сельских «социальных объектов».
Путь, пройденный республикой в этом направлении за 13 президентских лет, поразит любого, кто способен сравнивать и делать непредвзятые выводы. В 1999-2000 г. я объездил с Президентом все районы республики (и не только райцентры) и почти везде видел одно и то же – заброшенные поля, жалкие остатки коровников и зернотоков советской постройки, поросшие травой и молодыми березами фундаменты и цоколи недостроенных и брошенных 10-12 лет назад школ, больниц, клубов и детских садов.
Тут самое время привести цифры сегодняшних надоев, привесов, поголовья, количества новостроек. Но я скажу о другом. О том, что стоит за этими цифрами. А стоит за ними Президент, который возвращал жизни и работе на селе давно утерянные смысл и цель, а людям – чувство собственного достоинства.
И это касалось не только работников СПК и фермеров, но и учителей вместе с учениками и их родителями, воспитателей с их воспитанниками, врачей с их пациентами, — всех, кто не сломался, не потерял себя, не опустился в результате жесточайшего эксперимента, который провели над российским селом наши реформаторы.
Не помню, в каком году, в строящейся школе он разобрал обшивку и ткнул строителей в щель между стеной и оконной рамой. В другом случае попросил отодрать пару половых досок и доказал подрядчику, что тот неправильно положил лаги. И таких примеров масса. Кому-то казалось, что Президент работает на телекамеру. А он искренне считает, что строить плохо значит обманывать людей, которых и так много лет обманывали. Себе он такого позволить не мог.
Школы он начал строить с 2000 г., ревниво следил за тем, сколько школ в год строят другие регионы, радовался тому, что Удмуртия в лидерах, и недоумевал, почему федеральное Правительство игнорирует эту проблему: «Образование – это же государственное дело».
Федеральная программа строительства школ появилась в России только в октябре 2015 г.
Та же история – и с детскими садами. Республиканская программа их строительства появилась за два года до того, как на уровне страны было принято решение об ускоренной ликвидации дефицита мест в дошкольных учреждениях.
Придуманная и продуманная им в полном смысле государственная программа строительства жилья для молодых семей не идёт ни в какое сравнение с её более поздним федеральным аналогом. По республиканской в год жилищные условия улучшали до 2 тысяч молодых семей. По федеральной в 2016 г. в числе счастливцев-новосёлов окажется, дай Бог, 100-150 семей.
Нынешнее руководство Удмуртии (текст написан автором в 2016 году — прим. редакции) закрыло «волковскую» программу, сославшись на то, что она разорительна для республиканского бюджета. Но со стороны это выглядит попыткой облегчить себе жизнь за счёт усложнения другим.
***
Тут самое время вспомнить одну историю. Году в 2004 или 2005 Президент взял нас – меня и съемочную группу ГТРК «Удмуртия» — в рабочую поездку в Москву. За день мы побывали в кабинетах нескольких федеральных министров и к вечеру оказались в приёмной тогдашнего министра экономического развития и торговли. Задача у Президента была одна – добиться федерального финансирования газификации сельских районов.
Нас вежливо проводили в комнату переговоров и предупредили, что мы не имеем права ничего записывать (это мне и телевизионщикам) и что нужно называть Германа Оскаровича правильно – с ударением на первой «о» (это уже всем, включая Президента).
Только после этого в комнату вошел Греф, выложил перед собой какие-то бумаги и с ходу задал Президенту убийственный, как ему, видимо, казалось, вопрос: «Александр Александрович, а насколько экономически целесообразно тянуть газопровод в деревню, где живет десяток старух?».
Дальше произошло то, чего не ожидал никто. И в первую очередь министр. По комнате словно пробежала тень, Президент налег грудью на стол, лицо его побелело и он, с трудом сдерживая себя, негромко, но яростно, ответил: «А эти, как Вы сказали, «старухи», считали экономическую целесообразность, когда отправляли на фронт своих мужей и детей? Когда всю войну и после войны чертоломили в колхозе за «палочки»? Они что – кизяками должны греться? Газа они не заработали»?
«Кизяки» здесь появились, думаю, от потрясения цинизмом той системы счета, которую предложил министр. Сам Президент был абсолютно уверен, что в отношении сельских жителей вершится кричащая несправедливость, которую он должен компенсировать в меру своих сил и возможностей.
После этого монолога министр резко изменил тон, и разговор перешел в деловое русло. А когда они прощались, я увидел в глазах Грефа выражение неподдельного уважения.
Эта история лучше всего опровергает распространённое обвинение в том, что Президент только и делал, что выпрашивал в Москве деньги. Нет, он их не просил, он их возвращал в республику, которая отдает в федеральный бюджет больше, чем оставляет себе, а на оставшиеся деньги делает то, что, по большому счету, должна делать федеральная власть.
Когда великий М.М.Бахтин заметил, что «людям недодано», он имел ввиду, прежде всего, онтологический план этой проблемы. Уверен, что А.А.Волков – человек прямого действия, очень далёкий от философских рефлексий – не читал Бахтина. Но по-своему, средствами, доступными ему как профессиональному строителю, руководителю региона, политику и гражданину, он решал, на мой взгляд, ту же проблему: по мере сил и возможностей возвращал людям недоданное в 1990-е годы – возможность жить, работать, растить детей в человеческих условиях.
По сути, помогал всем нам избавиться от вбитого реформами 1990-х представления о себе как о социальном шлаке.
[…]
***
Компьютерная память, харизма, хлещущая через край энергия и поразительная выносливость, умение держать удар и гнуть свою линию…
Любому из этих и других качеств Президента можно позавидовать. Но самую сильную белую зависть у меня вызывает его умение дружить.
Он постоянно и заинтересованно держит в поле своего внимания огромный круг людей, с которыми его связала судьба строителя, председателя горсовета Глазова, руководителя республики и участника бурных политических процессов конца XX – начала XXI века.
Он благодарно помнит, высоко (по мне — не всегда заслуженно высоко) ценит всех, кто прошёл вместе с ним какой-то отрезок его жизни, участвовал в реализации его проектов, стоял рядом с ним или поддерживал его в начинаниях, а тем более — в трудные минуты. И не упускает возможности, не жалеет времени, средств и душевных сил на то, чтобы проявить свою расположенность и благодарность.
Сам он из круга друзей никого не вычёркивает. Даже тех, кто силой обстоятельств вынужден отдалиться от него, микшировать былые отношения: «Не будем судить строго. Я его (её) понимаю – жить же надо, зарабатывать надо, детей кормить-учить-в люди выводить».
Из этого круга сами, ходом вещей, выпадали те, кто его предал. Он умеет прощать людям слабости, ошибки, огрехи в работе, вывихи характера. И только предательства не прощает никому и никогда.
При этом я ни разу не слушал от него поносных слов в адрес тех, кто его предал. Он склонен не осуждать и не порицать их, а искать объяснения их поступку и сожалеть об упущенных возможностях, которые открывались в дальнейшей совместной работе.
Он и сам, насколько я знаю, никого не предал, ни от кого из своих друзей не отказался и не отодвинулся, чем бы это ему ни грозило.
Как бы ни складывалась судьба М.С.Гуцериева, даже в период его опалы и вынужденной эмиграции Президент неизменно и благодарно подчёркивал вклад этого удивительного человека в развитие Белкамнефти и Удмуртии. И я порадовался яркому ответному жесту Михаила Сафарбековича, который почти сразу после возвращения в Россию прилетел именно к Президенту и объявил о продолжении сотрудничества с республикой, своей готовности завершить строительство Института нефти и газа и намерении построить для его студентов общежитие.
Прихотливо и неровно складывалась и судьба нынешнего Главы Дагестана Р.Г.Абдулатипова. Он тоже познал и радость взлётов, и горечь почётной ссылки. Но Президент ни разу не упустил возможности публично показать, что ценит дружбу с ним и верен их душевной близости и духовному родству.
Он принадлежит той немногочисленной группе известных мне людей, которые неизменно занимают позицию старшего. Не по возрасту и не по должности, а по природной сути, по авторитету, убедительности позиции, объёму знаний и глубине понимания суть происходящего.
Он, как мне кажется, ощущает это своё старшинство «по определению», никогда не подчёркивает его, но пользуется им. Пользуется не для самоутверждения (для этого он располагает широким арсеналом иных способов), а для того, чтобы поддерживать и укреплять оформляющиеся или уже оформившиеся отношения. Он ими дорожит и их бережёт.
***
В своё время меня поразила фраза крупного федерального чиновника: «Россия, в сущности, очень молодая страна».
За ней наивное (и опасное в своей наивности) представление о том, что история начинается с нашего в ней появления, а всё, что было до нас, является в лучшем случае предысторией, её черновиком. Беловик пишем мы.
Мне ближе мысль о гигантах, которые держат нас на своих плечах. И я с интересом наблюдал, как Президент выстраивает отношения с теми, кого он считает гигантами – своими духовными отцами, учителями и судьями: Михаилом Тимофеевичем Калашниковым, Владимиром Николаевичем Рождественским, Юзефом Хаскелевичем Шерманом и несколькими подобными им.
Если внимательно присмотреться к его отношению к ним, то можно заметить, что оно не исчерпывалось тривиальным восхищением масштабом личности этих людей, благодарностью за школу жизни, а в случае с М.Т.Калашниковым и преклонением перед ним.
Рядом с ними и по отношению к ним он вёл себя именно как благодарный сын. Да — взрослый, да – состоявшийся, да – вошедший в силу и уже самостоятельно несущий бремя отцовства. И тем не менее в глубине души ждущий от них внимания, моральной поддержки, одобрения, совета, назидательного слова.
Он никогда не выпускает их из своего поля зрения, открыто ими восхищается, любит вспоминать связанные с ними случаи. Интонационно его рассказы о них, пересказ их поступков и слов удивительно похожи на нечастые, но яркие рассказы о своих внуках: та же смесь любви, приязни, тепла и доброй иронии.
Они платили ему той же монетой и не скрывали, что гордятся своим учеником и в широком смысле слова преемником. И что мне особенно нравилось, говорили о нём без казённого пафоса, без следа чинопочитания, но и без снисходительности, столь частой в отношении стариков к молодёжи. Они видели и ценили в нём не только и не столько чиновника высокого ранга, сколько достойного наследника, продолжателя, оправдавшего их надежды.
Искренность их отношения к нему подчёркивалась тем, что все они уже отошли от дел, особо ни в чём не нуждались и были независимы так, как может быть независим человек, много потрудившийся и честно заработавший на безбедную старость.
Наверное, точнее и полнее других отношения между Президентом и теми, кого он почитал своими учителями, выразил бывший начальник ЧУСа, легенда Глазова, мудрый и острый на язык Юзеф Хаскелевич Шерман.
Осенью 2000 г., помогая Президенту собирать материалы к его первой книге, я решил «соригинальничать» и спросил Юзефа Хаскелевича: «Как Вы думаете, смог бы Александр Александрович стать главой региона, если бы распределился не в Глазов, а в какой-то другой город?».
Ветеран мгновенно выдал ответ в лучших традициях своего великого народа: «Молодой человек, Вы неправильно ставите вопрос. Лучше спросите меня, кем бы стал Волков, если бы распределился в Ленинград».
Уход каждого из них был для Президента огромной личной потерей. А самым болезненным стал уход М.Т.Калашникова.
Я не слышал от Президента даже намёка по этому поводу, но думаю, что решение похоронить М.Т.Калашникова под Москвой вызвало в нём реакцию, которую лучше всего описал А.С.Грибоедов: «Ум с сердцем не в ладу». Ничуть не сомневаюсь, что здесь – в оружейной столице России – он сумел бы создать и поддерживать мемориал великого конструктора и гражданина на достойном уровне. И тем самым выразил бы ему свою и нашу общую сыновнюю любовь и благодарность.
Нечто подобное сыновнему чувству, судя по содержанию и интонации его рассказов о них, он испытывал к В.С.Черномырдину и Ю.Д.Маслюкову.
И здесь можно подвести некую черту: культовыми фигурами, чей авторитет он признаёт почти безоговорочно, возможность общаться с кем он воспринимает как высокий дар, были и остаются люди не просто большого масштаба, ума и дела, а те из них, чьим призванием и уделом является служение государству и народу.
На них он равнялся, с ними ощущал духовное родство и потому так дорожил их мнением и так ценил их и возможность общения с ними.
[…]
***
Попав в поле его внимания или в его окружение, люди ведут себя по-разному. Кто-то ещё основательнее впрягается в общий воз и прибавляет обороты, кто-то, получив желаемое, не сильно высовывается и плывёт по течению. А кто-то, резво рванув на старте, по прошествии времени начинает сбоить и сдавать.
Первых он нещадно нагружает работой, но и поощряет и награждает новой и ещё более важной и сложной работой. На вторых почти не обращает внимания: не портят строй – и ладно. Как опытный управленец, он знает, что бюрократический аппарат без балласта пойдёт в разнос. К последним он терпелив, они всегда получают шанс реабилитировать себя. Но только до некоторой точки невозврата, которую определяет Президент и никто больше.
Он никогда не выносил на публику претензии к своим подчиненным. Хотя ему не раз предлагали сделать это «для рейтинга». Это давало повод сплетничать о «президентском клане». А он, как настоящий мужик, не сдавал своих. Но «в тиши кабинетов» спрашивал с них по полной программе.
Я сам слышал, как в ходе президентских разборов полетов от страха стучали зубы проштрафившихся. И убирал их только сам и только когда окончательно убеждался, что они «не тянут лямку».
С такими он расставался быстро, решительно, но очень аккуратно: после обязательной личной беседы и столь же обязательного предложения вариантов возможного трудоустройства (он заранее обговаривал их с потенциальными работодателями). Я не знаю случая, когда он отпускал бы человека, не справившегося с порученным делом, в никуда. Полагаю, чувствуя свою ответственность за его дальнейшую судьбу и предоставляя ему возможность проявить себя, встать на ноги в другом месте.
***
Можно относиться к этому факту по-разному, но Президент никогда и никому не отдавал инициативу в любом деле, за которое брался (поискать бы те дела, в которые он не вмешивался).
Стратегически это была правильная позиция. В конечном итоге, именно он и «де факто», и «де юре» диктовал логику развития республики, отвечал за его результаты, был главным распорядителем бюджетных ассигнований и основным добытчиком бюджетных и внебюджетных средств.
Это не значило, что он всё решал исключительно самостоятельно, как раньше говорили — волюнтаристски. Хотя иногда его слова и поступки создавали именно такое впечатление. Он слушал и слышал чужие мнения и предложения. Но учитывал и принимал только те, которые укладывались в его логику, в его представления о том, какими должны быть республика, эта школа, этот стадион, этот театральный интерьер.
С этим всё понятно. Как и со строительством жилья для молодых семей, строительством, реконструкцией и капитальным ремонтом социальной инфраструктуры (кстати, по темпам и объёму этой работы аналогов «волковскому» периоду в истории Удмуртии я не вижу).
Профессиональный строитель, он имел право и все основания контролировать проекты и сметы, удерживать разумный баланс между качеством и ценой каждого объекта, ограничивать аппетиты проектировщиков и строителей, определять сроки начала и завершения работ.
Вполне объяснима и логична и выстроенная им система отношений с Правительством, Государственным Советом и органами местного самоуправления. Он не получил из чьих-то рук, а в тяжёлой борьбе завоевав реальную власть, которую – не забудем! – всегда увязывал с ответственностью. Поэтому и делал всё от него зависящее, чтобы выкорчевать из коридоров власти всех ветвей и уровней сохранившуюся там с 1990-х атмосферу безразличия и расслабленности одних, пустословия и улюлюканья других.
Он создавал команду, которая будет тянуть республиканский воз в одном – заданном – направлении. Поэтому или впрягайся, или отойди в сторону и не мешай.
К тем, кто и не впрягался, но и не уходил, он применял весь доступный ему инструментарий – от выборов до менее публичных, но эффективных аппаратных рычагов. Позже этот способ управления назвали «управляемой демократией».
Помню шок, пережитый руководством Ижевска после того, как Президент буквально вышвырнул из недостроенной и заброшенной коробки музея им. М.Т.Калашникова окопавшихся там будущих арендодателей — близких «салтыковской» мэрии бизнесменов. Те, как оказалось, уже растащили недостроенные площади по своим норкам и готовились получать с них прибыль. Вышвырнул и быстро достроил музей — «из принципа», несмотря на то, что видел его другим.
Между прочим, достроил, в том числе, и на деньги А.Б.Чубайса, чётко дав понять, что политические разногласия суть дело третьестепенное. Главное – тянуть воз.
Думаю, именно после этого случая не только А.И.Салтыков окончательно понял, что в республике появился настоящий хозяин.
[…]
***
Несколько иначе выглядело (подчёркиваю – выглядело) его стремление настоять на своём, допустим, в истории с Ижевским автозаводом.
Когда к руководству им пришли управленцы АвтоВАЗа, они, похоже, долго не могли взять в толк, чего хочет Президент, когда заставляет их ежемесячно проводить собрания с коллективом, отчитываться перед ним о проделанной работе, обсуждать производственные и социальные вопросы. Когда сам выступает на этих собраниях, вносит свои предложения, открыто встаёт на сторону рабочих.
Особенно забавно было наблюдать за заводскими топ-менеджерами, когда Президент требовал от них постоянного роста объёмов производства автомобилей. В ответ они начинали подробно рассказывать ему о логистике, развитии дилерской сети, динамике продаж, конъюнктуре рынка…
Президент вежливо слушал, но в его глазах читалась скука.
Молодым и прогрессивным менеджерам казалось, что он ничего не понимает в высоком искусстве маркетинга, мыслит догмами светской плановой экономики и безнадёжно отстал от жизни (почти цитирую не раз слышанные разговоры на эту тему).
Со стороны эта сцена живо напоминала пушкинскую эпиграмму «Глухой глухого звал на суд глухого».
Можно было понять новое руководство завода, которое ещё не изучило Президента и стиль его работы, исходило из того, что бездонный советский авторынок канул в прошлое, и искало золотую середину между желанием произвести и возможностью продать. О подводных камнях, которые появились в отношениях между Иж-авто и Авто-ВАЗом после того, как наш завод стал структурным подразделением автогиганта, лучше пока промолчать.
Но и позиция Президента была вполне объяснимой. Он потратил неимоверное количество сил и нервов на то, чтобы сохранить завод в период, когда в руководстве страны сидели люди, готовые поставить на отечественном автопроме жирный крест. Он дважды поднял его из небытия, причём второй раз сумел увлечь своим проектом В.В.Путина и привлечь к нему огромные ресурсы Сбербанка.
Ну и как после этого безвозвратно передать своё детище в «чужие» руки? Как оставить его без внимания и заботы? Как не школить молодых «родителей» и не учить их уму-разуму?
Психологический рисунок поведения Президента здесь был прозрачным и легко читаемым. У кого-то он вызывает усмешку? Ну, что же, пройдите тот же путь с тем же результатом, потратьте на него 10 лет жизни, а потом вернёмся к этому разговору.
***
В том-то и дело, что, когда я наблюдаю, как он требует с тех же менеджеров Иж-авто увеличения количества собранных автомобилей, спорит с архитекторами и дизайнерами о цветовой гамме интерьеров Русского драмтеатра, бушует по поводу хлипких китайских входных дверей, которые застройщик закупил для квартир по программе «Жильё – молодым», я вижу человека, для которого внеличные (государственные, политические, общественные) ценности являются глубоко личными.
То есть такими, от которых нельзя отказаться ни при каких обстоятельствах. Как нельзя, не потеряв себя, отказаться от любви к родным и близким, заботы о них, тревоги за их будущее, радости от их успехов и горечи за их неудачи.
Я всегда поражался его компьютерной памяти, которая позволяет ему с ходу назвать любую цифру из толстенных сводов республиканских экономических, социальных, демографических и прочих показателей.
Журналисты (да и мы в пресс-службе и секретариате) быстро к этому привыкли и часто пользовались Президентом как справочником. Он иногда сердился («Что вы меня постоянно экзаменуете как первоклассника?») и сам, «в отместку», устраивал нам тесты на знание тех или иных фактов из жизни республики.
Сначала я думал, что редкостная память — это особенность его мозга и результат ежедневного обращения с огромным объёмом информации, работы с развернутыми справками по всем вопросам, над которыми он думает или которые ему предстоит обсуждать со специалистами.
Но однажды я понял: дело не только в этом. Много важнее, что он воспринимает республику не как объект приложения своих сил, а как часть себя.
Как мы не задумываемся, сколько пальцев на нашей руке, так он твердо знает, допустим, сколько детей родилось в Удмуртии на данный момент с начала года и насколько больше, чем в прошлом, позапрошлом и позапозапрошлом году.
Такую позицию, такое отношение многие упорно приписывали его корысти, карьеризму, властолюбию. А он хотел создать из республики большую, здоровую и трудолюбивую семью, в которой усилия каждого обращены на благо всех, видел себя её главой, прежде всего, по объёму вклада в общее дело, и воспринимал его как своё личное.
***
Насколько реален результат, к которому он стремился, — тема особого разговора. Скажу о другом.
Эта до известной степени утопическая патриархальная модель, которую он предлагал всем нам, была принята селом (лучший пример – Вавожский район) и небольшими городами и именно там дала самые ощутимые результаты. Но была категорически отвергнута Ижевском.
И это, на мой взгляд, просчёт Президента, который не учёл, недооценил или не сумел переломить досадную особенность столицы Удмуртии, которая после всех потрясений XX века самым большим в России селом быть перестала, а в город так и не превратилась.
Ижевск до сих пор – явление межеумочное, не осознавшее себя. Он не сформировался как позитивное солидарное сообщество людей разного социального, национального, имущественного и образовательного статуса.
Не случайно гости Ижевска относятся к нему лучше и оценивают его выше, чем насельники.
Дождавшись его ухода с должности, Ижевск отказался поддерживать и новую власть, игнорируя её прозрачные намёки на то, что она – «другая», усиленное асфальтирование дорог и обещания «перемен к лучшему». И что с этим делать, думаю, не знает никто.
***
Поскольку я пишу не официальную биографию и не парадный портрет Президента (хотя и это нужно бы сделать), а лишь о том, что сложилось в мои о нём представления, позволю себе сказать и о следующем. Может быть, самом для меня трудном и зыбком.
Как политик, он начинал в атмосфере всеобщего хаоса, когда основания одного государства были разрушены, а другого ещё не оформились. В этой атмосфере главам регионов оставалось либо просить или ждать милостей от федерального центра, либо давить на него доступными средствами.
Инструменты давления были разные, вплоть до требований реального суверенитета, попыток создания новых государственных образований типа Республики Идель или Уральской Республики, подогревания националистических настроений и религиозного фундаментализма.
В 1990-е годы примеров такого давления было хоть отбавляй, особенно после того, как Б.Н.Ельцин, не знаю, вынужденно или бездумно уступая им, разрешил регионам брать столько суверенитета, сколько они «проглотят».
Насколько мне известно, Президент никогда в эти игры не играл и никому в республике не позволил ими увлечься. Особенно националистическими.
Напротив, возглавив Удмуртию в 1995 г., он сразу и очень быстро довёл до ума и подписал с Б.Н.Ельциным Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти России и органами государственной власти Удмуртии. Гордился им и ни на шаг от него не отступал. Даже если видел, что те регионы, которые позволяли себе вольности в обращении с Москвой, получали в ответ серьёзные налоговые послабления, масштабное дополнительное финансирование и прочие вкусные преференции.
Выиграла или проиграла Удмуртия от такой позиции Президента? В каком-то смысле, безусловно, проиграла. Те республики, которые в 1990-е г. демонстрировали федеральному центру свою нелояльность, сумели в период экономического упадка существенно поправить своё положение и прирастить свой экономический и социальный потенциал.
И когда В.В.Путин начал выравнивать регионы в их правах и обязанностях, именно вчерашние нелояльные оказались лидерами по основным показателям социально-экономического развития. Не случайно у нас любят кивать на Татарстан как образец успешности.
Но в этих сферах вопрос проигрыша или выигрыша очень и очень многоуровневый и многогранный. Когда я думаю над ним, я постоянно вспоминаю две картинки.
Первая — Казань начала 2000-х. Вот-вот начнётся инаугурация Президента Татарстана, а на одной из центральных площадей буйствует плотно оцепленный тогда ещё милицией митинг. В руках митингующих плакаты, общий смысл которых сводится к тезису «Москва, убери свои кровавые руки от независимого Татарстана».
Вторая – Махачкала, конец лета 2013 г. В должность вступает Глава Дагестана Р.Г.Абдулатипов. И цепь бородатых автоматчиков в чёрном камуфляже вокруг дворца, где собрались участники и гости церемонии. И спокойно гуляющие (привычное дело!) вдоль этой цепи жители Махачкалы.
Мне очень нравится Казань. Я влюбился в Махачкалу. Но жить я хочу и буду в Ижевске.
***
И ещё об одной стороне этой темы.
Сменявшие друг друга первые секретари Удмуртского обкома КПСС были проводниками политики партии. Она решала, строить ли на Ижстали новый мартеновский цех, восстанавливать ли на Ижмаше мотоциклетное производство, размещать ли в Воткинске производство ракет, а в Ижевске и Сарапуле – комплектующих к ним. Вплоть до того, сколько выделить рублей, тонн песка и цемента, штук кирпича на строительство школы, детского сада или жилого дома.
Решала и делала. Если надо – подтягивая ресурсы со всех концов огромной страны. Конечно, с руководителей республики тоже спрашивали, и ещё как. Но спрос был соразмерен компетенциям местной власти и помощи, которую ей оказывали.
В 1991 г. всё радикально поменялось, и будущий Президент республики, сформировавшийся в плановой (для кого-то – в «командно-административной») системе, попал в своего рода административный, организационный, политический и финансовый вакуум. Федеральная власть как бы сказала ему: «Думай и делай сам. Мы, конечно, чем сможем, поможем. Но особо не надейся – сил и средств на тебя у нас нет».
Выбор, который он тогда сделал, оказался единственно правильным: нужно, несмотря ни на что, отстаивать в республике государственные интересы. Подчёркиваю – интересы государства, а не тех, кто в данный момент его олицетворяет или действует от его имени.
***
Я видел его разным – и в звездные мгновения, и измученным болезнью, целиком поглощенным работой и позволившим себе немного расслабиться. Но никогда не видел праздным, унылым, подавленным, отказавшимся от борьбы, потерявшим лицо.
Его мироотношение — это довольно прихотливый сплав из во многом по-своему интерпретированных библейских истин, народной мудрости (здравого смысла), убеждений в примате государства и государственных интересов, соображений экономической целесообразности и умения внимательно прислушиваться и присматриваться к реальной жизни, вылавливать из ее далеко не всегда прозрачного и благоуханного потока самые актуальные (не популярные, не рейтинговые, а именно актуальные) тренды.
Этот фундамент — источник его несокрушимой уверенности в своей правоте, стойкости в критических ситуациях и способности доводить до логического завершения любой свой проект.
Я видел, как в унаследованной от 1990-х г.г. вязкой атмосфере безразличия и расслабленности одних, пустословия и улюлюканья других рождались и с каким трудом начинались цирк, зоопарк, Свято-Михайловский собор.
Его часто обвиняли в авантюризме. А он очень осторожен и осмотрителен. Спасительная для тысяч молодых семей Программа «Жилье – молодым», набравшая темпы к концу 2000-х, выросла из «пробной» программы строительства жилья для молодых сельских специалистов, которые получали кредит под 7 процентов годовых.
Первые упоминания о ней я нашел в своих записях осени 1999 г. Прежде чем приступить к беспримерному по своей сложности, масштабу и ответственности возрождению Свято-Михайловского собора, он проверил возможности строителей на возведении церкви Казанской иконы Божьей Матери. Решаясь на строительство зоопарка, не один месяц дотошно пытал специалистов, по его заданию объездивших лучшие зоопарки России и Европы.
Сегодня эти детали забылись, в памяти остался Президент, непреклонно доводивший до завершения каждый свой проект. Этим он задал жизни республики совсем иной ритм и темп: в музее своего имени М.Т.Калашников принимал В.В.Путина и Д.А. Медведева, в цирке проходит разрастающийся Международный фестиваль, зоопарк за год посещает половина жителей Удмуртии, собор, освящённый Святейшим Патриархом Московский и всея Руси Алексием II, стал архитектурным украшением и точкой встречи прошлого и настоящего оружейной столицы России.
И я могу твёрдо заявить: если бы не холодный расчет, воля, предприимчивость и последовательность Президента, ничего этого не было бы. Как и львиной доли школ, детских садов, сельских стадионов. Да и судьбы многих ижевских, воткинских, сарапульских и глазовских предприятий вряд ли сложилась бы так удачно.
Не знаю, как распорядится этим достоянием новая власть. Инерция последних 14 лет рано или поздно исчерпает себя, и будет очень досадно, если хотя бы один из его проектов начнет схлопываться.
Нынешнее руководство республики (текст написан автором в 2016 году — прим. редакции) сразу заявило, что будет корректировать курс, которым республика шла последние 14 лет.
Насколько продуктивными будут эти коррективы, покажет время. Насколько корректно это делается по отношению к Президенту – вопрос личной внутренней культуры и порядочности.
Как бы то ни было, я уверен, что, несмотря на риторику, новое руководство обречено придерживаться той же стратегии, которая была намечена Президентом еще в 1999-2000 г.г. Дополнять, уточнять её, менять акценты. Либо действовать против здравого смысла и экономической целесообразности.
Делать больше и лучше гораздо продуктивнее, чем делать иначе только для того, чтобы не походить на предшественника.
***
После отставки курс Президента на приоритетное развитие социальной сферы обнаружил ещё одно своё преимущество.
Все давно привыкли к энтузиазму, с которыми он брался за очередной проект, и упорству, с которым добивался его успешного завершения. Но часто эти энтузиазм и упорство казались избыточными.
Ну почему школы нужно обязательно достраивать и вводить только к 1 сентября, и ни на день позже? Для чего раз за разом прессовать руководство автозавода: «Мало автомобилей собираете!»? Стоит ли без конца носиться по районам с требованием повысить надои? Надо ли так часто летать в Москву и там не мытьём, так катаньем доказывать свою правоту и необходимость подкрепить её федеральным рублём?
Когда он в очередной раз улетал в первопрестольную, мы в пресс-службе облегчённо вздыхали и благодарили судьбу за паузу в непрерывной круговерти поручений, распоряжений, заданий, наставлений, замечаний, нагоняев и разборов полётов.
Сегодня ясно, что лошадей он гнал не зря. Он использовал шанс, который предоставила ему благоприятная политическая обстановка «тучных» лет, в полном объёме. Так, чтобы к рубежу, на котором они закончатся (а кто сомневался, что они рано или поздно закончатся?), республика пришла подготовленной по максимуму.
Благодаря тринадцатилетней гонке, сегодня новому руководству нет нужды тратить миллиарды, которых нет, на догоняющее другие регионы развитие сельскохозяйственного производства и переработки, массовое строительство детских садов, школ, больниц, спортивных сооружений и прочая, прочая, прочая. Достаточно поддерживать то, что есть, и прибавлять в меру скудеющих возможностей.
Запас прочности, созданный Президентом, будет работать еще много лет. На смену «тощему» сегодня рано или поздно обязательно придет если не «тучное», то хотя бы «нормальное» завтра.
Но это будет завтра. А сегодня можно с благодарностью констатировать: «Он успел».
[…]
***
Понимаю, что пристрастен в своих суждениях и оценках. Но иначе не получается и не хочу.
Каждый год из тех четырнадцати еще не остыл, не стал прошлым.
Мне еще трудно взглянуть на них извне, я все еще живу в той круговерти, которая часто кажется мне реальнее сегодняшнего дня.
И только подрастающие внуки настойчиво напоминают, что время идет своим чередом.
Спасибо Вам, Президент. Будьте здоровы и живите долго.
Виктор Чулков. 2016 год
Фото Николая Глухова
