В России активно развиваются институты гражданского общества. Почему власти важно поддерживать третий сектор, почему для бизнеса работа с НКО – это не благотворительность и почему общественникам нужно прикладывать усилия, чтобы их идеи были услышаны, мы поговорили с председателем координационного совета российского общества «Знание», первым заместителем председателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, сенатором от Удмуртии Любовью Глебовой.
– Любовь Николаевна, почему сегодня так важно развитие третьего сектора?
– Государственная политика без участия граждан не может быть объективной. Нельзя человека сделать счастливым, если он сам не участвует в этом процессе. Весь набор сложных действий, который и называется государственной политикой, исходит из того, что в основе решений лежат потребности человека, и того, насколько чётко эти потребности выявлены. Важно взаимное понимание. У государства его политика исходит из потребностей человека. А у человека – доверие к тому, что она направлена на его благо, даже если сегодня он не испытывает какого-то сиюминутного комфорта. Если не будет этого взаимного доверия, то не будет результативной работы. К позиции общества у государства должно быть очень уважительное отношение, но и позиция самого общества должна быть сформирована как позиция участника, а не только как потребителя.
Роль государства – не подменять общественные институты по принципу «легче сделать самому, чем научить другого». Дать команду – вот вы будете активистами, завтра пойдёте и сделаете то-то и то-то – не работает в отношении гражданского общества. Государство должно мотивировать, создать условия для активности. Это и будут разные меры поддержки со стороны государства в отношении гражданских институтов: финансовые, налоговые, имущественные, информационные, консультативные.
– Эти меры способствуют развитию НКО?
– Мы находимся в том моменте, когда меры есть, и их достаточно много. Но наши НКО не всегда видят помощь, которую надо брать. Они просто не знают, не понимают, недооценивают, не видят возможности. Надо научиться её брать.
Могу сказать: более понятной, прозрачной процедуры, которая существует в России по предоставлению условий для развития НКО, не встречала. Но выделение грантов на федеральном и региональном уровнях, от благотворительных организаций – это экзамен для НКО, а это не все любят. Во всех процедурах экспертами ведётся оценка профессионализма команды, актуальности проекта, его будущих результатов. Готовность со своей идеей и своими силами быть оценёнными – это задача НКО. Если НКО не готова к такого рода конкурсу, надо задуматься, почему сомневаетесь. Тема неактуальная? Команда непрофессиональная? Работайте над этим. Не доверяют? Не уверены в том, что то, что они предлагают, будет сделано? Это уже наша задача.
– Что делать власти, чтобы повысить это доверие?
– С моей точки зрения, всё, что предложено, работает. Мы сформулировали законы, мы создали необходимые алгоритмы. За последние четыре года Фонд президентских грантов увеличился с 2 до 11 млрд рублей. Поддержка растёт и на региональном уровне: Удмуртия за последний год вышла на пятое место среди регионов РФ по динамике финансовых объёмов поддержки НКО. Из республики только на конкурс президентских грантов поступило 206 заявок, и среди них много победителей.
Так что практика в регионе расширяется. Тех, кто ищет поддержку, сегодня много, и они её находят. Некоторое время назад мы работали в Удмуртии с обществом «Знание», которое я возглавляю, и фондом «Соработничество», который проводит грантовые программы Святейшего патриарха. Люди делятся опытом: с таким проектом пришёл на конкурс, получил поддержку, делаю это и то. В этом обмене опытом и нужно помогать.
В Удмуртии есть прекрасный ресурсный центр, который обеспечивает знаниями. Глава республики имеет огромный опыт работы с общественными институциями, возглавлял Общественную палату РФ. Я знаю, какое большое значение он придаёт этому вопросу. Если требуются какие-то изменения, то мы готовы их рассматривать, рекомендовать и в Общественной палате РФ, и в Фонде президентских грантов, и в Совете по развитию институтов гражданского общества в СФ. Меры поддержки прозрачны, ясны и понятны. Но пользоваться ими научились не все. И вот тут нам надо работать.
Каждый, у кого есть идеи по поводу чего-либо, тем быстрее найдёт способ эту идею реализовать, чем быстрее государство найдёт способ замечать это. В последнее время работаем с властью: давайте мы вас научим их видеть. С моей точки зрения, сейчас главное именно это – власть должна уметь заметить, поблагодарить, посмотреть, чем помочь. Но и НКО должны понимать, что надо прикладывать усилия, чтобы идея была реализована.
– Гражданское общество набирает сегодня ту критическую массу, которая обеспечит изменения?
– Немного семантики. У нас принято считать, что гражданское общество – это те, кто высказывает публичную позицию по поводу чего-либо или кого-либо. Но это правозащитники. Во всей цивилизационной политике в веках они составляли не более 2–3%. Это, скорее, политики, выражающие свою гражданскую позицию. Во всех системах общественного устройства гражданскими активистами называют тех, кто участвует не в оценочной и не в протестной, а в созидательной повестке дня. Не надо заявлять, надо делать. Не, в принципе, в городе грязно, а у меня грязно, и я предлагаю грязь убрать.
У нас есть перекос. Функция гражданской позиции переоценена с точки зрения публичного отрицания и формирования знаний о негативе. Критика для изменений не в лучшую, а в худшую сторону – это то, что не может позволить себе участник гражданского общества. Его функция – это устранение негатива своими силами или организующей функцией. А задача государства – помочь этим сообществам участвовать в созидательной повестке.
Теперь про увеличение массы. Количество получивших гранты говорит само за себя. В период пандемии объём полученных ресурсов гражданскими организациями на свою деятельность, на социальное участие, на соработничество был равен объёму поддержки всего малого и среднего бизнеса в стране! Никогда в природе не было такой активности гражданских организаций, никогда не было такого объёма поддержки.
– Какова здесь роль законодательной работы, того же Совета Федерации?
– Мы как-то всегда отделяем законодательный процесс от реальной жизни. Она никогда не будет построена, если в законе, а затем в других нормативных актах не будет всё прописано: в налоговой сфере, в законе о бюджете, в том же законе об НКО. Законы для того, чтобы у государства была возможность по всем правилам предоставить поддержку: организационную, финансовую, административную. Эта система развивается. Жизнь показала, что волонтёрское движение требует создания нормативной базы для развития. Здесь пример 2019 года, когда по инициативе членов Совета Федерации были приняты изменения, которые дали возможность волонтёрам бесплатно доехать, долететь туда, где они готовы работать бесплатно, а бизнесу – заплатить за это.
– Кстати, как бы вы оценили роль бизнеса в общей картине развития третьего сектора?
– У нас существует представление о том, что взаимоотношения бизнеса и гражданского общества – это благотворительная деятельность. Ничего подобного. Сегодня для бизнеса очень важно осознать, что некоммерческий сектор – это не нагрузка, а его поддержка, это не благотворительность, а часть производственного процесса, от чего зависит полученный результат.
Приведу хорошо знакомый мне пример Госкорпорации «Росатом». Там отдельным проектом своей деятельности сделали бережливое производство, а через него –формирование бережливого сознания. К процессу привлекаются не внутренние ресурсы, а внешние. Надо включать гражданскую активность, где только возможно, решили в «Росатоме». В школах с родителями, в жизни этих семей, в производственных процессах, куда они приходят работать. И получать таким образом свои экономические результаты. Уменьшение затрат госкорпорации в процессах, если туда внесены стандарты бережливости, значительно превзошло ту поддержку, которую они потратили на запуск этих проектов с людьми, с гражданскими активистами.
Бизнесу необходимо формировать приемлемость своих действий у населения. Без этого он будет встречать сопротивление, и это будет влиять на экономический результат. Формирование общественной приемлемости – это не благотворительность. Это непременное условие развития производства для любого бизнеса. И если бизнес этого не учитывает, то экономические результаты не будут увеличиваться.
Бизнес вкладывается в создание хороших условий развития ребёнка в детском саду, школе, окружающей городской среде, и выросший ребёнок возвращается туда, где ему было уютно и тепло. Это тепло нужно формировать не потому, что ты благотворитель, а потому, что это непосредственная часть твоего бизнеса.
Раньше в ходу был один механизм: давайте дадим преференции бизнесу, чтобы он занимался благотворительностью. Ничего подобного. Бизнес должен сам захотеть дать средства на эти проекты. Научись тратить свою прибыль так, чтобы и самому развиваться, и комфортная среда вокруг развивалась. Со своей стороны мы работаем над законодательным обеспечением мотивации бизнеса по включению некоммерческого сектора в свою деятельность. Чтобы это стало не благотворительностью, а частью производственного процесса.
– Несколько слов о вашей работе в Совете Федерации в интересах Удмуртии.
– Основная работа каждого сенатора – представление интересов региона в федеральной повестке дня. Считаю, что могу её сделать максимально эффективно в социальной сфере, в сфере политического влияния и, безусловно, в сфере развития гражданского общества.
Я взаимодействую со всеми образовательными организациями республики. С Глазовским пединститутом работаем для получения лицензии на новые образовательные программы. С УдГУ ведётся работа с субсидиями по направлениям, которые их интересуют. Постоянно участвую в работе с гражданскими институтами. За время нашей совместной деятельности получен уже упомянутый результат: мы на пятом месте по росту объёмов финансовой поддержки третьего сектора в регионе.
В работе с бизнесом это наше взаимодействие с Глазовом и проектом «Школа Росатома», научным руководителем которого я являюсь.
Конечно, ведётся и текущая работа по обращениям граждан, по социальной повестке. Пару недель назад было российское совещание по строительству школ. Вы знаете, мне было очень приятно, когда выступление нашего главы региона было понятным, чётким: проблемы есть у всех, но мы предприняли такие конкретные шаги, договорились, теперь выходим на конкретные сроки и показатели в этих проектах.
«Я не занимаюсь шапкозакидательством», говорит он. Конечно же, как сенатор от региона со своей стороны я буду всячески помогать довести эти проекты до реализации.
