«Русская драма» в Ижевске сделала следующий шаг к современному европейскому театру. Второй сезонной премьерой в Государственном русском драматическом театре Удмуртии стал «Гамлет». Самая известная трагедия Шекспира последовала за премьерным показом «Короля Лира» – другой знаменитой пьесы английского драматурга. Главный режиссер «русской драмы» Яков Ломкин объяснил резоны, которые заставляют театры и актёров неизменно обращаться к творчеству Шекспира, и поразмышлял на тему изменений формы ижевской труппы и содержания афиши.
По заветам Шекспира и… Библии
– Когда мы приглашали Дениса Хусниярова (режиссёра-постановщика «Гамлета» в Ижевске. – Прим. ред.), то рассчитывали как раз на то, что самая известная шекспировская трагедия будет авторской историей с конкретным театром, конкретными актёрами в обстоятельствах «здесь и сейчас», а не «где-то было», чтобы не заниматься цитированием и повторениями. В этом смысле «Гамлет» в Русском драматическом театре Удмуртии уникален. Это необычный, мощный и очень яркий спектакль. Такого «Гамлета» раньше точно никогда не было и больше уже не будет, – убеждён Яков Ломкин. – На своём веку я видел вживую огромное количество «Гамлетов», начиная с постановки Петера Штайна с прекрасным Евгением Мироновым в главной роли. Мне удалось ощутить, как самым гипнотическим образом рождался спектакль немецкого режиссёра и возникала его психологическая структура. У «Гамлета» Дениса Хусниярова тоже получился оригинальный акцент через глобализацию ветхозаветной истории о Каине и его брате Авеле. Признаюсь, что прежде мне в голову не приходило ассоциировать гамлетовский сюжет с библейским, и эта метафора стала настоящей режиссёрской находкой. Она придала «Гамлету» другой объём – не внутренних разборок в датском королевстве, а поистине мировой проблемы. Сразу скажу, что после первого просмотра весь объём заложенного в спектакль осилить очень трудно. И это хорошо, когда спектакль получается многослойным, со сложным строением. «Въезжая» в него поступательно, зритель доходит до сути ещё глубже и проникновенней.
Воплощённая формула Олега Борисова
– В поисках ответов на «часто задаваемые вопросы», почему актёры хотят играть Гамлета, а режиссёры хотят ставить эту трагедию, надо «плясать» от гениального Шекспира, придумавшего вечную историю, которая будоражит и не оставляет равнодушными оба творческих звена – режиссёров и актёров, – продолжает размышлять Яков Сергеевич. – О чём ещё может мечтать артист, как не о роли Гамлета?! В ней можно найти широчайшую палитру для воплощения всех собственных талантов. Владимир Высоцкий очень просто отвечал на этот вопрос: «Гамлет – это лучшая роль в мировой драматургии». Притом ясно, что далеко не каждому артисту дано сыграть её. Это действительно мало кому светит, потому что Гамлет требует от актёра не только сценического опыта, но и необыкновенного жизненного багажа. Потому что внутри этой роли заложены рычаги энергии и страсти, которые молодой пацан попросту не сыграет. Не случайно, что самого первого Гамлета в начале XVII века сыграл английский актёр Ричард Бёрбедж, который на тот момент перевалил за три десятка лет жизни. И то, что сейчас у нас в театре делает Игорь Василевский, это достойно и очень сильно! Он заметно вырос на этой роли и превращается «из мальчика в мужа». В этом смысле Василевский – уникальный артист яркой индивидуальности. Его не перепутаешь с «другими» Гамлетами, и здесь мне вспоминается формула Олега Борисова, воплощённая Игорем: «Играть роль нужно так, чтобы в ней, кроме тебя, нельзя было представить другого актёра…»
Гамлет с мужским и женским началом
Принца датского переиграло великое множество великих же актёров. Эта роль настолько масштабна и пронзительна, что легко разбивает все искусственные условности и естественные гендерные барьеры. Гамлета играла не только «хрестоматийная» французская актриса XIX столетия Сара Бернар, но и нынешняя Лаура Пицхелаури в питерском театре имени Ленсовета в постановке Юрия Бутусова.
– Меня это никогда не смущало, потому что объяснялось просто: женский мировой театральный репертуар в сравнении с мужским выглядит гораздо скудней. Женских ролей масштаба Гамлета нет! – заявляет Яков Ломкин. – Мощные персонажи, разумеется, были и есть. Перечисляя их, кто-то назовёт «женским Гамлетом» Гедду Габлер Ибсена или мамашу Кураж Брехта, кто-то укажет на Жанну д’Арк или Медею. Однако в любом случае, считаю, что у мужчин выбор героев богаче и разнообразней. Тем более что актёр – это больше мужская профессия. История того же Гамлета – это история взросления молодого человека и переосмысления им новых качеств. To be or not to be – это же проблема выбора и принятия решения, которая вне зависимости от контекста почти каждый день встаёт перед мужчиной: «Что делать? Как поступить? Рискнуть пойти вперёд по неизведанной тропе или смалодушничать, повернув назад?»
Маски против «пуленепробиваемой пыли»
– «Король Лир» в Ижевске стал очень крутым и вполне «золотомасочным» спектаклем, – Яков Ломкин имел в виду, что осенняя премьера в постановке Петра Шерешевского способна претендовать на получение «Золотой маски» – главной российской театральной премии. – В этом смысле «Гамлет» – это следующий шаг в сторону современного европейского театра –прагматичного, отчасти холодного. Зато в нём вы не увидите «излюбленной», заскорузлой, запылённой «школы русского психологического театра», в нём нет некрасивого актёрского самолюбования и фальшивых переживаний. До недавней поры я думал, что такого «слоя театральной пыли» нет даже в отечественной глубинке, и режиссёры «так уже не ставят». Но как я ошибался! Поездив минувшей зимой по стране, увидел эти «пыльные» постановки, и самое поразительное в том, что зрители не уходят от этой «пыли». На этом печальном «пыльном» фоне огромным счастьем было увидеть и услышать на премьере «Гамлета» в Ижевске «стоячие овации, переходящие в авиации». Честь и хвала ижевской публике, которая приняла и восприняла сложную европейскую эстетику и классные приёмы современного театра, который даёт людям смысловой и эмоциональный повод для запуска у них мыслительных процессов, споров и обсуждений. Мы не хотим оставить наших зрителей равнодушными. Смысл театра в том, чтобы заставлять людей думать, сопереживать, не оставаясь спокойными и пуленепробиваемыми. На мой взгляд, ижевский «Гамлет» – это ещё один «золотомасочный» спектакль. В то же время не стоит забывать о том, что понятие «современный театр» по-прежнему различается в столицах и в провинции. К сожалению, подобное разделение сохраняется, и причина кроется не только в разных возможностях, но и в разнообразии стилей и более насыщенной полифонии творческой жизни. Поэтому столичные зрители находятся в привилегированном положении – в Москву привозят всё самое свежее и модное.
Густая театральная «каша»
– Помимо активной политики по знакомству с нашим репертуаром столичных критиков и экспертов «Золотой маски» мы будем стремиться выйти на сотворчество с Европой, – главный режиссёр Русского драматического театра Удмуртии амбициозно смотрит в ближайшую перспективу. – У нас есть намерения создать творческую коллаборацию с партнёрами и друзьями из Германии, Норвегии и Швейцарии. Речь идёт не только о гастролях, но и о совместных проектах, приглашении режиссёров, художников, обмене труппами и постановке спектаклей на условиях софинансирования. «Новые формы», новые горизонты нам помогут открыть и заявки наших спектаклей на престижные европейские театральные премии. А ещё мне хочется расширить возможности нашей труппы. Тем более что совсем недавно от Константина Райкина (Яков Ломкин играет в московском театре «Сатирикон» и преподаёт в Высшей школе сценических искусств Константина Райкина в Москве. – Прим. ред.) я получил предложение возглавить курс заочного образования ВШСИ. Константин Аркадьевич ведёт уникальную селекционную политику, и в его школе собраны лучшие педагоги из всех столичных театральных вузов. Поэтому в скором будущем у меня есть планы набрать в Ижевске целевой курс и открыть фестиваль-лабораторию современной драматургии. Есть желание пригласить в наш театр молодых московских режиссёров, выбрать для них пьесы, сделать эскизы к спектаклям и в фестивальном формате показать их публике, фиксируя её реакции. В Ижевске можно «заварить густую кашу» событийной полнокровной самостоятельной театральной жизни, возродить «капустники», устраивать поэтические и музыкальные вечера, программы романсов, из которых затем могут выйти оригинальные спектакли. В своих творческих рефлексах актёры изначально должны быть неспокойными, и актёрские инициативы способны входить в гармонию с режиссёрскими идеями.
Приход в театр как поступок
– Когда летом прошлого года я только познакомился с «русской драмой» в Ижевске, у меня сложилось ощущение, что верхняя планка в репертуаре театра поднята очень высоко и она недосягаема для основного ижевского зрителя, – Яков Ломкин поделился первым впечатлением и в динамике проследил его эволюцию. – Мне казалось, что публика немного побаивается ярких мощных спектаклей, в которых применены современные театральные ходы. Взять для наглядности спектакль «Маленькие трагедии». Но в своём большинстве зритель был не готов воспринимать эти постановки, потому что его попросту забыли подготовить к ним. Зато на другом полюсе в репертуаре театра «висели» спектакли явно на потребу неискушенного зрителя – откровенная попса с юмором «ниже пояса». Знакомство с этой полярной особенностью привело меня к мысли сделать репертуарный «пик» доступней зрителю без всякого «разжёвывания», а «подошву» в афише постепенно подтянуть за счёт интересной драматургии и современного языка, когда всем знакомые истории получают свежее прочтение. По моим ощущениям, этот процесс в нашем театре потихоньку пошёл. По крайней мере, с точки зрения современной режиссуры мы начинаем делать спектакли, адресованные зрителю, а не «для себя», и публика научается хоть что-то понимать в современном театре. Хорошей подготовкой к восприятию элитарных спектаклей может стать «Ханума» – вариация современного театрального языка с доступностью, с позитивным внятным месседжем, и за этот спектакль наши зрители уже «голосуют ногами». У нас есть большая палитра разных спектаклей, поставленных в разных жанрах, в разной эстетике, разными режиссёрами, но все они заводятся под «одну шапку» современного театра. И очень здорово, что наш зритель начинает думать. У него возникает желание узнать больше об авторе пьесы, перечитать или прочитать её текст, а не ждать того, чтобы в театре ему «оказали развлекательные услуги». Спектакль рождается совместно с публикой. И от того, какие зрители приходят в театр, напрямую зависит, каким будет спектакль. Посещение театра – это поступок, и хочется, чтобы зритель приходил подготовленным, а не ради того, чтобы «дёрнуть» коньячка в буфете и сказать: «Давайте, ребята, погнали! Что там у вас сегодня? Ага, Рэй Куни и его «Слишком женатый таксист»?! Тогда вперёд!» А когда закроется занавес, такой «театрал» посетует: «Чё-то сёдни было маловато шуток про голубых. В прошлый раз вроде бы их было больше…» Поэтому после двух шекспировских премьер мы покажем «Собаку на сене» Лопе де Вега и одну сумасшедшую комедию, название которой пока пусть останется в секрете. В более дальнем фокусе у нас будет пьеса Мольера, а через сезон снова Шекспир и его «Двенадцатая ночь». При этом костюмные названия пьес совсем не означают, что это будут архаичные костюмные спектакли в исторических интерьерах. Это может быть осовремененная классика, как наш «Гамлет», в котором размыты все временные ориентиры. И не ясно, что это – прошлое, настоящее или будущее… Потому что у Шекспира большинство пьес находятся «над временем», очень точно попадают не только в сегодняшний день, но и в самое сердце, и с их помощью человеку можно повторять о неизменных ценностях.
