С 19 апреля в афише фестиваля искусств «На родине Чайковского» – показ оперы Николая Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Эта премьера стала кульминацией юбилейного, 60-го сезона Государственного театра оперы и балета Удмуртии.

Слова, выстрелившие из «ружья»

– «Китеж» – это не сказка, не оперетта, не красивая блестящая опера, к которым уже привык наш зритель. «Китеж» – это глубокий философский спектакль с очень длинным «отпугивающим» названием, в котором множество исторических параллелей апеллируют к нашему времени, – по признанию главного балетмейстера театра и режиссёра-постановщика «Китежа» Николая Маркелова в представлении премьеры он занимается скорее антирекламой, чем рекламой. – В эволюции оперного жанра меломанам поначалу рассказывали древние мифы, затем любовные истории со смертельным исходом, но на рубеже XIX–ХХ веков появились первые оперы-драмы, трагедии, носившие философское звучание. Предпоследняя опера Римского-Корсакова, ставшая венцом его творчества, современна сегодня и рефлексирует с нашей жизнью. Можно сказать, что на «Китеже» мы хотим «проверить» готовность социума воспринимать русскую историю, русский мир в изложении Римского-Корсакова, но представленную современным театральным языком. Сегодня, когда в нашем обиходе и в приметах времени слышно изобилие иноземных слов, для многих зрителей текст «Китежа» может показаться «не нашим». Это произошло ещё и потому, что в 90-е годы из нас «выдавливали русскость» и чувство любви к Родине. Мы знаем, что не всё в ней хорошо, но утверждать, что «русское – это не модно», ни в коем случае нельзя! Всё это отзывается и проявляется в опере, написанной в 1905 году. Не стану скрывать, что я – националист, и в этой связи могу вспомнить, что любой немец в ответ на упрёки в адрес Рихарда Вагнера может сказать оппоненту много нелицеприятного. А нас долгие годы заставляли не обращать внимания на оскорбления и быть безответными. Но нынче наступило время, когда можно и ответить! Удивительно, что каждое обсуждение концепции постановки «Китежа» в нашем театре приводило к политическим дискуссиям. В сюжете «Китежа» есть внешние завоеватели, внутренние враги и русское войско. Причём мы сознательно пошли на смешение эпох, и в этом войске есть стрельцы Смутного времени и солдаты Отечественной войны  1812 года, солдаты Первой мировой и бойцы Великой Отечественной войны как образцы и символы сопротивления русского духа внешней агрессии. Все они готовы «постоять за землю русскую» как за основополагающий идеал, на котором строится «наше всё». И этот исторический экскурс, этот исторический «лифт» будут представлены в нашей опере. При этом, не буду лукавить, мы очень волнуемся и переживаем, потому что, повторюсь, «Китеж» – не оперное, не балетное произведение в привычном для зрителя виде, а спектакль-манифест. Мы призываем, чтобы публика не боялась «длинного» названия оперы, и приглашаем к откровенному разговору. Не о Флории Тоске, не об Одетте или Одиллии, не о Кармен или Чио-Чио-сан, а о нас с вами, и главным действующим лицом в «Китеже» станет русский народ. Недавно я задумался: «Не рановато ли взялся за этот эксперимент с «Китежем»? Может быть, надо прожить ещё 60 лет, чтобы прикоснуться к нему? Погоди, а если ты не проживёшь эти 60 лет?» Разумеется, чуть позже переоценка этой идеи может произойти, но сейчас я полностью уверен в её правильности.

Ведя свой монолог, Николай Маркелов держал в руках книгу Валерия Сергеева «Андрей Рублёв». По всем театральным канонам этот томик напоминал то самое «ружьё», и оно действительно «выстрелило» меткой цитатой:

– В русском народе не погас защищённый терпением и упорством огонёк самосознания, верности прошлому и уверенности в будущем. Сохранив  язык и культуру, веру прадедов, русские люди из поколения в поколение подготавливали час, когда таимое пламя, ярко вспыхнув, очистило землю от вражеской нечисти.

«Условная лошадь» без джинсов и стрингов

Любопытно, что распространители билетов, прежде чем «пойти в народ» с приглашением на «Китеж», задавались важными, на их взгляд, предпродажными вопросами:

– В спектакле «Дон Кихот» на сцене появляется живая лошадь, в «Баядерке» идёт живой дождь и поёт живой хор, в «Турандот» клинки падают «с небес» и натурально втыкаются в пол. А какая «фишка» будет в «Китеже»? Как нам «толкать» этот спектакль зрителям?

– В «Китеже» «фишек» не будет! – режиссерская группа жёстко отрезала в ответах на этот вопрос.

– А как нам тогда продавать билеты?! Зритель же «не купится»?!

– А вы говорите, что это спектакль из того ряда произведений, которые заставляют человека думать. Чтобы понять «Китеж», надо любить наш русский ковчег, русский дом и не бояться вести диалог.

– В афишах театров «Китеж» появляется довольно редко. Сегодня эта опера идёт в Большом театре, в Мариинке, есть спектакли в Екатеринбурге и Астрахани. Иногда «Китеж» ставят на Западе. Редкость обращения объясняется сложностью оперы для исполнения и восприятия. А ещё тем, что с ней трудно «что-либо сделать» в режиссёрском воплощении. По большому счёту «Китеж» – это замершие картины и философия, закованная в музыку.  Хотя условная «лошадь» как символ театральной аффектации и аллюзий у нас всё-таки будет! – Николай Маркелов поспешил успокоить театралов, взволнованных оперными «сложностями». – Как будут фактурные живописные декорации с настоящими свечами и сложной машинерией. С точки зрения технологичности «Китеж» представляет броский современный спектакль, где мысли, мастерство артистов и музыкантов оркестра будут визуализированы и подкреплены мощным ярким зрелищем. Он точно не будет скучен в оформлении. При этом «Китеж» не надо путать с постановками и интерпретациями Серебрянникова или Чернякова. Тот же Черняков сделал полный кич и издевательство, и «западникам» как раз подобный подход очень нравится. Но у нас не будет всех этих дешёвых приёмов, которыми «подкупаются» «Золотые маски». Джинсов и стрингов на сцене зрители не увидят! Провокаций в стиле немецкого театра, когда зрители кричат «Фу!», а режиссер выходит из-за кулис и провоцирует: «Мне только этого и надо!», у нас тоже не будет.

– «Фишек» в «Китеже» нет ещё и потому, что спектакли создаются не только на основе «хода конём» и заезженного крутящего момента в балете с фуэте на 32 оборота, – с эмоциональной репликой к презентации премьеры подключился главный дирижёр Театра оперы и балета Удмуртской Республики Николай Роготнев. – Существуют другие способы, когда «душа обязана трудиться» в диалоге искусства и зрителя, чтобы её – душу – воспитать в рассуждениях о нашей истории, задаваясь извечными вопросами: «Кто мы и как мы живем?» Музыкальная ткань этой оперы Римского-Корсакова очень сложная и многослойная. В ней нет изобилия красивостей, как в операх Верди. В «Китеже», как и в Библии, «вначале было слово». Здесь важны речитация, произношение и интонации. И мы идём не от ноты, а от слова, от выражения смысла и внутренних состояний героев. Скажу честно, я не являюсь поклонником оперной музыки Римского-Корсакова. При этом в двух его операх – «Китеже» и «Царской невесте» – композитор интересен мне как личность, потому что в этих творениях он отходит от своей привычной стилистики. К тому же «Китеж» можно рассматривать как знамя, под которым собирается русский народ и идёт на борьбу с врагами, и эта актуальность усиливается на уровне символов, придуманных Сергеем Новиковым. Создавая сценографию и костюмы к этому спектаклю, питерский художник закладывал в них многоплановые временные пласты – от периода монгольского нашествия до матросских бушлатов в революционных событиях в России сто лет назад и шинелей советских солдат.

Проба пера для двойного роста

Если говорить об экономике премьерного спектакля, то постановка «Китежа» обошлась театру в рекордные 9 млн рублей. Причём это собственные инвестиции.

– Патриотический спектакль наш театр патриотично делает исключительно на собственные ресурсы, заработанные на аншлаговых спектаклях «Баядерка», «Аида», «Турандот», «Дон Кихот» и  «Буратино», на которые публика продолжает спрашивать «лишний билетик», – приоткрывают «кухню» в производственных цехах театра. – На ту же «Баядерку» второй сезон в кассе нет билетов, и рассерженные зрители даже жалобы пишут: «Почему театр не часто показывает этот балет?!»

Однако «частотные характеристики» спектаклей в афише далеко не ключевой показатель в оценке формы труппы и её режиссёров. Именно «Китеж» стал индикатором того, что Театр оперы и балета в Ижевске не хочет просто развлекать. Он намерен сократить интервал между «потолком» творческих замыслов режиссёров и театралами, уровень подготовки которых не падает, а поднимается.

– Я больше десяти лет работаю в театре и только недавно начал ощущать, что в Ижевске появляется не боязнь Театра оперы и балета, – ещё перед началом юбилейного, 60-го сезона, откровенничал Николай Маркелов. – С появлением этих ощущений мы и решили идти дальше. «Китеж» – это двойной рост. Не только театра, но и нашей публики. Уверен, что это своевременный и верный выбор. «Китеж» – самая сакральная русская опера, и с ней, с этой «пробой пера», мы делаем широкий шаг к освоению такого крупного оперного репертуара, как «Садко» и «Псковитянка», «Борис Годунов» и «Хованщина», постановка которых требует от театра колоссальных затрат и усилий. Раньше мы не могли себе этого позволить, а теперь можем! Мы нередко говорим о том, что театр должен развиваться в нескольких направлениях – в классике и в современных балетах и операх. Поэтому в нашей афише должны быть французы и Моцарт, Прокофьев в операх и балетах, когда-нибудь появится и Вагнер как оппонент Римского-Корсакова. Анализируя свои поступки и дела чуть ли не ежедневно, порой думаю о том, какие счастливые люди живут в Удмуртии в сравнении с театралами из других городов страны. Наши дети смотрят наш «Щелкунчик» и учатся правильно воспринимать театр. Они учатся не бояться его. А вот дети из соседних с нами крупных городов вынуждены смотреть то, что сделал, к примеру, Мирошниченко. После такого «Щелкунчика», положа руку на сердце, жить не захочется. Как и после «Золушки», поставленной в одном из волжских городов, где на сцене герои бегают с красными знамёнами, в будёновках и комиссарских кожанках. Этого я не пойму, как не смогу никогда понять, почему Аида вдруг решила вскрыть себе вены и умереть в ванне в гостиничном номере?! Конечно, эти спектакли могут «проникать» в афиши театров, но находится в них на «втором плане». Как это делается в той же Мариинке, где есть классические и экспериментальные постановки. Я не против того, чтобы двигаться вперёд, но делать это нужно в разумных границах…

Майский диптих и Стравинский на послезавтра

Как раз в этих «разумных границах» на финише 60-го сезона в конце мая театр покажет ещё одну премьеру – восстановленный балет «Звезда Востока». Несколько лет назад в репертуаре театра уже был балет «Vivat, Дягилев!». Он состоял из трёх частей, включавших в себя балет «Весна священная» Стравинского, балет «Шехерезада», поставленный Михаилом Фокиным на музыку симфонической сюиты Римского-Корсакова, и «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь» Бородина.

Удержать все три «колосса» в триптихе прежней театральной труппе было не по силам. Потом здание театра закрыли на длительную  реконструкцию, и «Дягилев» выпал в резерв.

Пока же удмуртская «опера» делает из триптиха диптих, собранный из «Шехерезады» и «Половецких плясок», которые органично дополнятся оперными сценами.

– Когда-нибудь мы вернёмся и к Стравинскому, соединив в один спектакль его «Жар-птицу» и «Весну…», – сообща загадывают на будущее два беспокойных художника Николай Маркелов и Николай Роготнев.

Справка

Николай МАРКЕЛОВ, главный балетмейстер театра и режиссер-постановщик «Китежа»

 Николай РОГОТНЕВ, главный дирижер Театра оперы и балета Удмуртской Республики