В Ижевске впервые прошёл театральный фестиваль, представивший зрителям несколько спектаклей из шорт-листа Российской национальной премии «Золотая маска». В кульминации фестиваля Русский драматический театр Удмуртии показал «Короля Лира», ставшего номинантом премии в Год театра. Главную роль в этом спектакле сыграл заслуженный артист России Николай Ротов. В его актёрском списке набирается уже больше сотни ролей, но шекспировские герои «пришли» только во второй половине жизни…
Дни и ночи Вильяма нашего Шекспира
– В последней половине жизни, – с ироничной усмешкой поправляет Николай Ротов. – Действительно, с Шекспиром у меня получилось очень занятно. Практически всю свою сознательную жизнь в театре я не сталкивался с «Вильямом нашим», а с недавних пор у меня, что называется, пошла шекспировская «масть». За короткое время в нашем театре были поставлены несколько пьес этого английского драматурга – помимо «Короля Лира» и «Гамлета», мы показали «Ромео и Джульетту», «Двенадцатую ночь», а ещё раньше «Укрощение строптивой» и «Сон в летнюю ночь».
Костюмы большого везения
Примерно три десятка лет назад, служа ещё в Республиканском музыкальном театре, в мюзикле «Моя прекрасная леди» Фредерика Лоу по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион» Николай Ротов играл Альфреда Дулиттла и охотно распевал его куплеты «Если повезёт чуть-чуть».
Но в актёрской судьбе Ротову повезло не чуть-чуть, а основательно – образно представляя, в гардеробе его гримёрки более сотни костюмов. – Так сложилось… – после искренней, а не позёрской паузы реагирует на количественный объём командир этой ролевой роты, и в этом ответе Ротов напоминает того профессионального боксёра, который «счёт боям не ведёт». – Мне хочется верить, что не страдаю излишним честолюбием. Конечно, честолюбие в меру и в хорошем смысле этого слова должно быть у актёра… Однако у меня, наверное, этого честолюбия даже меньше меры. Я никогда не канючил перед режиссёрами и не устраивал скандалы: «Почему мне дали вот эту роль, а не ту, другую?!» Я всегда играл то, что давали…
Эту актёрскую позицию нельзя назвать соглашательской. Скорее, она адекватна в предлагаемых обстоятельствах при многочисленных актёрских зависимостях и знаменитых закулисных интригах в любой труппе. Поэтому всегда лучше играть, чем сокрушаться: «Хотел и мог бы сыграть Гамлета, но мне предлагали играть берёзовые поленья в детском утреннике!» Вот в чём вопрос!
– Это очень здорово, когда актёр сыграл много ролей, хотя количество тоже не всегда объективный показатель, – уточняет заслуженный артист России и повторяет: –Говорю же, значит, мне просто повезло… У меня ведь и список несыгранных ролей тоже немалый. Репетировал я и Дон Кихота, и царя Фёдора Иоанновича, а роль князя Мышкина в «Идиоте» Достоевского так и осталась на уровне разговоров. Как говорил режиссёр, который сам намеревался сыграть в этом спектакле Рогожина, «приезжая в театр, первым делом смотрю, есть ли в труппе Мышкин. Когда огляжусь и если нахожу, то начинаю постановку», – Николай Николаевич снова усмехнулся.
Не думай о сравнениях никогда
Между тем, как ни крути-верти, роль короля Лира всегда стояла особняком на авансцене в мировом и отечественном театре. Рядом с тем же Гамлетом и другими пиковыми героями Шекспира – Отелло, Ричардом III или ещё одним шотландским королём – Макбетом.
При этом выходить на сцену в этих ролях после Михаила Чехова, Смоктуновского, Высоцкого, Константина Райкина, Энтони Хопкинса или Пола Скофилда всегда крайне сложно и даже опасно: публика и критики невольно будут сравнивать тебя с образами, созданными великими коллегами.
– В репертуаре любого более-менее выдающегося актёра в русском и мировом театре есть роли шекспировских героев, – приблизительной категорией «более-менее» Николай Николаевич в очередной раз демонстрирует острое чувство ироничного, самоиронию и тотальное отсутствие в себе склонности к пафосу. – Николай Симонов или Михаил Царёв – чем не короли Лиры, но они не сыграли эту роль, и в данном случае я опять скажу о серьёзном влиянии на актёра отношения «везения-невезения». Поверьте мне, каждая хорошая роль выпадает во многом благодаря «расположению звёзд». Что касается «постоянных сравнений», то я как-то научился не думать над этим вопросом. Роли – они и есть роли. Да и сравнивают, пожалуй, лишь малоискушённые в театре люди: «Дайте-ка посмотрю, подходит этот Гамлет под шаблон Смоктуновского или Высоцкого?» А настоящие подготовленные грамотные театралы идут в театр, чтобы посмотреть, как конкретный актёр сыграл эту роль. К тому же на моём пути попадались такие режиссёры, как, например, Пётр Шерешевский, которые создавали на сцене такую атмосферу, что нам было не до сравнений. Хотя скажу откровенно: внешне меня сравнивали с Юри Ярветом, сыгравшим короля Лира в одноимённом фильме Григория Козинцева. Я такой же худощавый и патлатый, каким был Юри Евгеньевич, – рассмеялся Николай Ротов и добавил: – Раньше я был неразговорчивый, а сейчас меня начало «заносить» в монологах, и меня надо «возвращать в берега»…
Большой жбан и маленький четок
Для актёрской фактуры – формы – существует множество заумных театроведческих определений. Кое-кто из знатоков театра однажды предложил метафору, суть которой состоит в том, что актёр должен быть «пустым сосудом для заполнения режиссёрских фантазий из богатого внутреннего мира».
– Какое определение ни возьми, все будут правильными. Но отчасти, – высказывается народный артист Удмуртии и развивает мысль: – Любой актёр, как и любой человек, индивидуален, и у каждого есть своя форма и объём «сосудов» для заполнения. Только у кого-то этот сосуд напоминает жбан, а у кого-то – четок. Что касается меня, то я из той категории актёров, которые изначально полностью доверяют режиссёру. Я пытаюсь его понять. Другое дело, что это не всегда устраивает постановщика, и большое счастье, когда совпадают и входят в созвучие твоё и режиссёрское понимание роли или пьесы. В такой момент тоже может работаться очень тяжело, но даже самая тяжёлая работа тогда будет в радость. Как у меня и произошло с «Королём Лиром» – спектаклем, построенном на сложном материале и со своеобразной трактовкой.
Причём на его своеобразие театральный мир страны откликнулся честным комплиментом: «Такого Лира ещё не было в театре!»
– Любую пьесу возьмите, её режиссёрское прочтение, и они найдут как горячих поклонников, так и негодующих противников, – Николай Ротов трезво оценивает восторженный резонанс как в своей адрес, так и на «почту» «русской драмы» Удмуртии. – Реакция на нашего «Короля Лира» тоже разделилась ровно пополам – кто-то его категорически не принял, а кто-то руками и ногами голосовал «за». Мне кажется, что нам удалось сохранить основные шекспировские идеи, несмотря на то, что некоторые сюжетные линии поменялись. Главное, что смысл трагедии не изменился. Настоящая беда в театре происходит тогда, когда даже в самом реалистическом традиционном спектакле трансформируются смысловые акценты и когда режиссёр воображает, что он умнее автора… Правда, надо сказать, что Шекспир не особо заморачивался «железной логикой» в своих пьесах. С этим нюансом у него возникала серьёзная проблематика. Прочитав целые тома театроведческой литературы, я знаю, о чём говорю. Зато никто не знает, почему у Шекспира кое-где сюжеты далеки от логики…
Капельки свежей воды
Михаилу Тарханову приписывается авторство остроумного ответа на банальный вопрос, чем отличается хороший актёр от плохого. «У хорошего актёра 200 штампов, а у плохого –всего два», якобы отвечал народный артист Советского Союза.
– Как бы смешно ни прозвучало, но одна из самых больших проблем в театре состоит в том, как не повториться самому. Кто-то пытается за этим следить, а кто-то, как мы шутим, приходит перед спектаклем в гримёрку, открывает потайной шкафчик и берёт с полочки первый попавшийся на глаза штамп, примеряет его на себя: «О! Сегодня этот подойдёт!» – и выходит на сцену. А кто-то, наоборот, долго выбирает: «Этим я уже пользовался, этим тоже, а вот этот давно не применял». Вроде все эти истории сродни актёрским байкам. Но под «штампом» можно подразумевать и ремесло в самом хорошем значении, когда человек знает своё дело, и чем больше у него штампов, тем богаче палитра его красок и актёрский диапазон, – рассуждает Николай Ротов.
Источниками нового опыта и расширения профессионального диапазона для него давно стали музыка и литература – на книжной полке актёра Чехов, Шукшин, Гоголь, Экзюпери, Воннегут и Довлатов.
– Но обогащение твоего актёрского инструментария и ресурсов происходит незаметно. Это не так чтобы: «О! Прочитал и присвою себе». Когда ты читаешь, то не думаешь, что возьмёшь и применишь потом на сцене. Это откладывается в тебе «капельками свежей воды», когда ты буквально напитываешься ими, а затем становится ясно, попадает в работу с ролью взятая тобой «модель» либо не попадает, – заключил артист.
Почти полувековой марафон
В личном театральном марафоне Николай Ротов прошёл долгий путь – можно сказать, начал его в советском театре социалистического реализма, а сейчас служит в современном, который всеми силами старается стать европейским.
– Как ни странно, но свои прелести, плюсы и минусы для меня были и есть в каждой из эпох. При этом как талантливые режиссеры и актёры, оригиналы-разрушители всех традиций, так и бездарности были вчера, и есть сегодня, – философски рассуждает наш герой. – Разумеется, когда шарахнула перестройка, от крена в соцреализм многие театры в стране начали уходить в реализм капиталистический – оголяться, материться на сцене, орать и валяться. И этим напугали не только зрителей, но и актёров. Слава Богу, что во «вчерашнем» театре мне не досталось грязных ролей. Сегодня же, когда на театральных подмостках часто ставятся авангардные спектакли, мне тоже комфортно. Опять же, если такой спектакль сделан талантливо. Скажу больше, что талант сегодня остаётся едва ли не единственным критерием для новизны, и для многих режиссёров совершенно неважно – убедил зрителя твой взгляд или не убедил. Но как талантам было трудно раньше, так трудно им и теперь. Тогда талантов давили идеологией, а сейчас давят деньгами, и ты не знаешь, что из этого опасней.
Чудесный факел жизни
Завершив монолог на заданные темы, Николай Ротов получил для размышления несколько вопросов от журналиста «Деловой Репутации».
– Раньше журналисты нередко задавали собеседникам вопрос: «Чего вам не хватает в жизни». В пору, «когда проходит молодость» героя, можно поинтересоваться иначе: «Кого вам не хватает в жизни?»
– Мамы прежде всего не хватает и друзей. А ещё тех людей, кого считал близкими себе по духу, – для меня это Георгий Данелия, Василий Шукшин и Сергей Довлатов. В любимые писатели и художники человек выбирает созвучных себе людей.
– Вы вошли в тот возраст (12 ноября Николаю Ротову исполнилось 67 лет), когда можете позволить себе быть честным перед самим собой и не позволять реагировать на «дружбы ненужные», как писал Евтушенко.
– До конца быть честным перед самим собой очень трудно в любом возрасте. Но я стараюсь быть таковым, во всяком случае. А «дружбы ненужные» зависят от натуры человека. Иногда и хочется их пресечь, но никуда от этого не денешься, и ты ещё не знаешь, что хуже – корыстная или бескорыстная дружба.
– Перед выходом на сцену большой актёрский опыт помогает вам справиться с волнением?
– Волнение у меня присутствует всегда, но оно управляемое и поэтому не мешает, а помогает собраться. И не дай Бог актёру потерять это волнение.
– «Чем больше я работаю, тем больше живу. Меня радует сама жизнь. Её я не рассматриваю, как тающую свечу. Жизнь подобна чудесному факелу, который на миг попал в мои руки, и я хочу заставить его гореть по возможности ярче перед тем, как передать будущим поколениям», написал один из ваших любимых драматургов.
– Бернард Шоу! Пожалуй, я подпишусь под этими словами, – сказал Николай Ротов и улыбнулся.
Улыбнулся красиво, просто, тепло, по-доброму и непритворно. Не по-актёрски, а по-человечески…
