Ученик Дмитрия Бертмана в ГИТИСе, лауреат российской театральной премии «Золотая маска», Филипп Разенков последние несколько лет живёт в «золотомасочном» режиме – что ни спектакль, то удача. Секретари Мельпомены пустили слух, что он постиг секрет царя Мидаса, который обращал в золото всё, к чему прикасался. Возможно, это правда – очередной разенковский мюзикл «Декабристы» претендует на «Золотую маску» в шести номинациях, включая режиссёрскую.
Не так давно фонтанирующий юношеской энергией и азартом 34-летний маэстро принял новый вызов. Покинув пост главного режиссёра Башкирского государственного театра оперы и балета, занял должность худрука в Свердловском академическом театре музкомедии. Точно так же в своё время он уезжал в Уфу из родного Ижевска, когда роман с Театром оперы и балета УР закончился. Пришло время брать новую высоту – Разенкову по-прежнему есть что рассказать своему зрителю. Да и нашему читателю тоже.
Прощание с оперой
Можно нарисовать очень красивую картину, выставить её в элитной картинной галерее, где эстеты-критики будут подходить и восхищаться: «Ах, как тонко он всё прочувствовал, какую технику использовал!». Но если обычные люди не чувствуют и не понимают этих «тонкостей», значит, этой картине грош цена, это «мёртвое» искусство. Искусство, и театр в частности, должно вызывать чувства. Когда театр встаёт в позу, заявляя, что опера – сложное искусство и не для всех, он отпугивает этим широкого зрителя. С такой позицией можно остаться с пустыми залами. За зрителя нужно бороться. Поэтому я за то, чтобы оперный театр был современным, живым и доступным для всех людей. Думаю, оперу неизбежно ждут перемены. Кому будет интересен классический Верди лет через тридцать? Может быть, единицам. Никто не знает.
Я и Калашников
Я с юмором отношусь к человеку и его амбициям, при этом они у меня очень большие – и так было всегда. В Ижевск родители переехали, когда мне было семь лет. Увидев, насколько знаменит легендарный конструктор Калашников, я сказал маме, что хочу стать таким же известным, как он, и заплакал.
Польский анекдот
Стажировка в Большом театре в Варшаве на постановке Пендерецкого – мой единственный опыт работы за границей. Впрочем, опыт работы – громко сказано, если бы меня в этом проекте не было и пригласили кого-нибудь другого, ничего бы не изменилось. В Большом театре собралась интернациональная команда ассистентов – вместе со мной были англичанин и поляк. Кстати, хорошее начало анекдота: собрались англичанин, поляк и русский…
О режиссёрском проклятии
Мне хотелось бы смотреть свои спектакли и получать удовольствие. Но этого, к сожалению, не происходит. В глазах режиссёра что то обязательно будет не так. Здесь на пять секунд позже дали переход света, этот артист сегодня встал не с той ноги… Зритель смотрит и ничего не замечает, а я всё очень хорошо вижу. Проклятие режиссёра в том, что он не может увидеть идеальный спектакль, ему всё время что-то не нравится. Может быть, есть режиссёры, которым удаётся от этого абстрагироваться и ничего не замечать, но у меня так получается крайне редко.
О тщеславии
Кто-то считает, что он крутой музыкант, но есть Майкл Джексон – и точка. Или «Битлз». Считаю, если ты чем-то занимаешься, будь добр ставить перед собой самые высокие идеалы и помни о них. Это помогает творческому человеку держать в узде всё то, что пагубно влияет на профессию: гордыню, тщеславие, эгоизм.
В гостях у сказки
После ГИТИСа я отправился во Владикавказ, ставил детские выездные спектакли «Муха-Цокотуха», «Красная Шапочка», «Кот в сапогах», «Медведь-хвастун». Они идут до сих пор, декораций минимум – три ширмы с ковриком. Погрузились с артистами в «Пазик» и поехали по деревням.
Я писал пьесы, занимался эскизами костюмов, выбирал музыку. На сцену тоже выходил, подменяя то одного, то другого актёра. Только в спектакле «Кот в сапогах» переиграл все роли, кроме одной – Кота в сапогах играла миниатюрная девочка, и мне при всём желании не удалось бы влезть в её костюм. Я понимал, что эти спектакли никогда не увидит ни один профессиональный критик и никаких наград они не получат. Но был самый важный критик – ребёнок, которому ты должен подарить праздник. Правильное отношение к профессии закладывалось именно тогда. Быть честным перед собой, перед зрителем – пожалуй, это главный рецепт успеха.
О «Золотой маске»
Я мечтал об этой награде ещё в студенческие годы. Тогда «Золотая маска» казалась чем-то очень значимым, но далёким, из разряда фантастики, а потом раз – и это случилось. Сначала номинация спектакля «Орлеанская дева», следом номинация мюзикла «Безымянная звезда» и, наконец, «Маска» с «Римскими каникулами». Награду получать всегда приятно, но тут важна не сама награда, а правильное к ней отношение. Для любого творческого человека это проверка на тщеславие, которую надо выдержать. Каким образом? Отнестись ко всему спокойно и с юмором. Свою режиссёрскую «Маску» в знак благодарности я отдал маме. Считаю, это мамина награда. Если бы не она, ничего бы не было.
Прокофьев и «Пивзаплыв»
Оглядываясь назад, понимаю, что всё в моей жизни случилось так, как и должно было произойти. Это не говорит о том, что всё было ровно, путь мой был довольно извилистым, всё строилось на контрастах. Из меня мог получиться хороший пианист – я окончил музыкальное училище по классу фортепиано, мне нравилось играть Прокофьева и Рахманинова. Параллельно я играл в жутких рок- и панк-рок-группах, одна из которых носила прекрасное название «Пивзаплыв». Мой папа – дирижёр оперного театра, но и он в подростковом возрасте тоже играл в разных рок-группах.
О Шевчуке
Мне давно хотелось сделать спектакль на рок-музыку. Когда приехал работать в Уфу, где вырос Юрий Шевчук, подумал, что можно было бы создать спектакль на музыку «ДДТ». Песни Шевчука я знал, но фанатом группы не был. Стал погружаться в творчество, изучать биографию и узнал историю любви Юрия Шевчука и его первой супруги Эльмиры, рано ушедшей из жизни. Всё это вдохновило меня на спектакль о музыканте, побеждающей силе любви, стране, в которой мы живём, и о нас с вами, конечно. Изначально я планировал поставить спектакль в Уфе, но со временем стало понятно, что этот материал всё-таки не для оперного театра, а музыкального. Идею удалось воплотить в Новосибирском музтеатре. А Шевчук… Какой он на сцене, такой же и в жизни – прямой, честный, простой и без всяких понтов.
О книгах
Человек такое странное существо, которое за свою жизнь успевает ничтожно мало по сравнению с тем, что хочет сделать. Мне катастрофически не хватает времени на книги, и это немножко подбешивает. Книги читаю только в бумажном, «потрогательном» виде, для меня это принципиальный момент – мне нужен тактильный контакт. Шелест страниц, запах печатной краски, если книга новая, карандаш в руке, которым я делаю пометки, – очень много таких тонких моментов, о которых мы при общении с книгой часто не задумываемся. Выбор книги – это всегда отдельное приключение. Бывает так, что мне хочется прочитать конкретную книгу, и я знаю, что она в Ижевске, дома у мамы, стоит на полке. Я приеду, возьму её, стряхну пыль, заговорю с ней: наконец-то мы снова встретились. Начну читать, и, возможно, там уже будут мои пометки карандашом, сделанные десять лет назад. У меня очень много таких книг – близких друзей, с которыми мы прошли очень-очень длинный путь.
Ещё бывает так. Заходишь в книжный магазин – и вдруг на тебя смотрит какая-то книга и говорит: купи меня! Судьба таких приобретений потом может быть разной. Иногда даришь друзьям (как известно, лучший подарок – это книга), иногда она лежит дома и ждёт своего часа.
Когда я ставил спектакль «Боккаччо», взял том «Декамерона» из домашней библиотеки. Помню эту книгу с детства, когда любил держать её в руках, но этим и ограничивалось. В институте тоже не сложилось – открыл и закрыл. А тут наконец-то взял и прочёл всю, от начала до конца, с чувством, с толком.
О провинции
Я родился в Екатеринбурге, а вырос в Ижевске. Я человек провинции и провинцию люблю, душой навсегда привязан к этим местам. Пару лет назад, когда ещё работал в Башкирии, размышлял, что если куда-то перееду из Уфы, то это будет Екатеринбург или Петербург. Так и получилось.
Мама и брат по-прежнему живут в Ижевске, поэтому меня до сих пор многое связывает с этим городом. Поездив по стране, с уверенностью могу сказать, что у Ижевска есть своя харизма, своё лицо, но ему нужны перемены, в культурном плане в том числе. Когда появится возможность, хочется в Ижевске что-нибудь эдакое «замутить».
Музтеатр как место силы
Я убеждён, что человечество ждут глобальные перемены, они уже начались. Пандемия – это только часть неминуемых перемен и уроков судьбы. И я верю, что музыкальный театр может быть тем местом силы, которое будет способно влиять на людей и давать им правильные ориентиры и веру в Человека.
